Сельское хозяйство

Этой весной многие российские фермеры отказались сеять пшеницу. 95 млн тонн зерна - такие виды на новый урожай у министра сельского хозяй­ства Николая Фёдорова. Но с полей, несмотря на хорошую погоду, приходят тревожные вести... О том, что мы пожнём в первый год после вступления России в ВТО,  «АиФ» рассказал Константин Бабкин, крупный агропромышленник, обладатель Национальной премии им. Столыпина «За вклад в развитие аграрно-промышленного комплекса России». Дайте людям работать! «АиФ»: - Константин Анатольевич, на «прямой линии» президент В. Путин сказал, что «присоединение к ВТО не означает для сельского хозяйства конец его развития». Значит, страхи по этому поводу преувеличены? ДОСЬЕ Константин Бабкин родился в 1971 г. в г. Миассе Челябин­ской обл. Президент ЗАО «Новое Содружество» и ассоциации «Росагромаш». В 2002 г. стал одним из учредителей Центрального cовета движения «Аграрная Россия». Женат, воспитывает пятерых детей. К. Б.: - Сельское хозяйство, конечно, от вступления в ВТО не умрёт. Но и динамично развиваться не будет, не реализует свой гигант­ский потенциал. Вступление в ВТО закрепило неравные условия конкуренции между нашими и зарубежными производителями. Это касается и размера субсидий, и защиты рынка. Россия теперь может поддерживать своих крестьян в десятки и сотни раз меньше, чем другие страны в пересчёте на хозяйственный гектар (см. инфо­графику). Другим можно защищать свой рынок, а нам нельзя. Сейчас в Европе пошлина на ввоз нашего зерна - около 140 евро за тонну. Это примерно 100% его стоимости, то есть запретительный барьер. Мы же после вступления в ВТО снизили размеры пошлин на ввоз по десяткам разных позиций. Сегодня половину продоволь­ствия мы привозим из-за рубежа - и это только по официальным данным. Почему мы едим соевые продукты и мясо, напичканное неизвестно чем, вместо своих, натуральных? Достаточно установить пошлину - и на прилавках появятся наши продукты. Кроме того, мы не можем финансово поддерживать экспорт, хотя другие страны тратят на это миллиарды долларов.   «АиФ»: - Вы сказали о гигантском потенциале. Может быть, именно сельское хозяйство должно стать тем локомотивом, который поможет нашей экономике слезть с «нефтяной иглы»? К. Б.: - Вы правы. Мы подсчитали: если на селе обеспечить нормальные условия труда, можно увеличить производство сельхозпродукции в 3 раза! Сельхозсектор должен платить меньше налогов. Сибирь и Дальний Восток вообще пустые - давайте там отменим все налоги с несырьевых производств, которые создают рабочие места. А сырьевые продукты российского происхождения - электричество, например - должны стоить в два раза дешевле, чем сейчас. Они же непосильны для фермеров! С помощью госрегуляторов можно снизить и стоимость бензина в два раза - если налоги на него будут такими же, как в США. С помощью политики Центро­банка необходимо снизить стоимость кредитов, которыми задушено сегодня крестьянство. Ещё одна принципиальная вещь - регулирование госкорпораций. Вспомнить хотя бы скандал с «Росагролизингом», откуда в неизвестном направлении ушли колоссальные деньги. Эти и некоторые другие меры помогут всем производителям снизить себестоимость, и крестьяне начнут приносить стране реальную прибыль. Однако аграрная политика последних 20 лет привела к тому, что в стране заброшено огромное количество земель - 40 млн га выведено из сельхозоборота! Это в два раза больше, чем сельхозугодья такой великой аграрной страны, как Канада. 20 тыс. деревень исчезли с лица земли. Недавно Минсельхоз признал 80% регионов непригодными для сельского хозяйства. Это просто оскорбительно! Как Воронежская область с её чернозёмом может быть непригодной?! Это лишь один из примеров не­адекватной аграрной политики. У нас 40% людей живут в сельской местности, и безработица там в 2-4 раза выше, чем в городе. Есть земля, есть люди, которые хотят трудиться, есть даже новые технологии (производительность комбайна за 15 лет выросла в 5 раз, мощность трактора - в 3 раза!) - и ничего не работает. Погода в поле «АиФ»: - Возможно, причина в том, что наши чиновники просто не разбираются в сельском хозяйстве? К. Б.: - Интересы правительства не опираются на интересы кресть­ян. Ещё 10 лет назад в России было 5 заводов, производящих комбайны, - остался один. Ни одного чиновника за это не уволили, премии не лишили. Своих детей они не отправляют работать на промышленные предприятия и уж тем более на село. Тем, кто присосался к «нефтяной игле», совершенно неинтересно, что происходит на земле. Они от неё оторваны. Какая им разница, что происходит в какой-нибудь деревне, если у них дома в Ницце? «АиФ»: - Каков ваш прогноз на будущий урожай? К. Б.: - Продажи сельхозтехники в стране по сравнению с тем же периодом прошлого года снизились на 30%. Это значит, что крестьяне не вкладывают деньги в свою работу. Всё ведь взаимосвязано. Много говорили о том, как пострадали от ВТО свиноводы. Так вот, если свиноводам плохо, плохо и производителям зерна - ведь первые являются их крупными покупателями. Многие фермеры вообще задумывались, сеять в этом году зерно или нет. И я знаю тех, которые не посеяли - не уверены, что его можно будет продать. Погода на селе благоприятная - но энтузиазма у крестьян я не наблюдаю. А их настроение для урожая гораздо важнее, чем любые погодные условия. Мнение эксперта Юдит Конс, начальник отдела продоволь­ствия, сельского хозяйства и защиты прав потребителей посольства Германии в Москве: - Вступление России в ВТО бросает российским аграриям вызов, но и предоставляет большие шансы. Ведь конкуренция активизирует и ускоряет развитие, оживляет бизнес. В Германии в прошлом году при благоприятных погодных условиях было собрано 44,7 млн тонн зерна. В России, несмотря на сильную засуху, собрали 71 млн тонн.   Действительно, германский сельскохозяйственный и продовольст­венный сектора сильно развиты. Это отражается и на ассортименте продуктов питания, который никогда не был столь велик, многообразен и высококачественен, как в настоящее время. Мы оказываем содействие устойчивому освоению земли. Германский фермер получает от 290 до 360 евро прямых субсидий на гектар. Деньги предоставляются только на культивацию территории, на производство же не выделяется ни единого евро. Животноводство не поддерживается. Наш опыт говорит о том, что особенно важны для развития сельского хозяйства хорошо образованные специалисты и модернизация аграрной науки. Специалисты и их семьи едут в те сельские регионы, которые предоставляют хорошие условия не только для работы, но и для жизни. В федеральном министерстве сельского хозяйства Германии имеется специальный отдел, который занимается повышением престижа сельскохозяйственной отрасли среди населения. Думаю, что и в России можно многое сделать в этом направлении.